Чудеса Минтимера Шаймиева

В их многодетной семье мальчики почему-то умирали младенцами. И тогда родители решили давать сыновьям "железные" имена (с корнем "тимер" - "железный"): Хантимер, Минтимер... И случилось чудо - дети начали выживать! Правда, у имени президента Татарстана есть и другой перевод: "отмеченный Богом". Фактом является то, что Минтимер Шарипович ШАЙМИЕВ вот уже 70 лет соответствует обоим значениям своего имени.

- Минтимер Шарипович, есть дело, которому вы хотели бы научиться, но так и не смогли?

- Всю жизнь мечтал научиться играть на гармошке. И долго это дело у меня, как ни бился, не получалось…

Когда кто-то из односельчан брал в руки инструмент, то я старался не пропустить ни звука. Отец заметил, что на меня такое впечатление производит музыка, и купил мне гармонь. Помню, как с жаром начал ее осваивать. Но вскоре убедился: одного энтузиазма мало. Да, я страстно хотел научиться играть и технику изучал настойчиво, но что-то не получалось. Не звучала в моих руках гармонь, хоть тресни! Почему? Ответ на этот вопрос я получил довольно-таки неожиданно. Однажды мой инструмент взял в руки соседский парнишка - Зуфар, который вроде как никогда до этого не играл. Правда, и отец, и дед его когда-то были первыми на селе гармонистами. Но то - они! Отец потом куда-то пропал, а у Зуфара не было даже гармошки. И тут произошло чудо: моя гармонь в руках этого паренька будто сразу стала живой, запела. Мне стало не по себе. Я почувствовал, понял, что мне так не сыграть никогда. А у него настоящий музыкальный талант. Зуфар сейчас на пенсии, у него хорошая семья, живет у нас в республике, в городе Лениногорске. Когда я бываю там, встречаемся, вспоминаем былое.

- До сих пор завидуете Зуфару?

- Никогда никому не завидовал... Потому что чувствовал: если стремиться, везде можно добиться успеха. Не в смысле ранга, положения в обществе - тут многое зависит от случая. Но вот людям, способным творить искусство, я завидую искренне. Ведь чтобы достичь их вершин, только упорства и знаний мало. Нужен талант. Без него не может быть совершенства. Но талант - это уже от Бога. Всевышний решает, кому его дать, вручить как самую дорогую награду.

- Вы воспитывались как человек верующий?

- С одной стороны, отец - председатель колхоза, коммунист. В душе он, мне кажется, верил, но говорить об этом вслух по понятным причинам не мог. А с другой стороны - мама… И ее отец, и дед были духовными лицами. В нашей многодетной семье дети воспитывались в правилах доброго тона: нас учили скромности, уважению старших, как себя надо вести в разных обстоятельствах жизни. По сути, это все есть и в шариатских правилах. Например, когда садишься за обеденный стол, следует говорить: "Бисмилля иррахман иррахим". А когда заканчиваешь кушать, следует сказать: "Аллах акбар". Возвеличить Аллаха - поблагодарить. Элементарные правила, их мы соблюдали всегда. Для мусульман это в порядке вещей, потому что вера у нас в крови. И мы знаем: кроме хорошего, ничему другому она не учит.

- Как вы относитесь к чудесам в своей жизни - много их было?

- Да каждый день - чудо…

- Вот вы, например, бессменный руководитель республики - с 1991 года работаете президентом. Это можно назвать чудом?

- В какой-то мере, наверное. А вообще-то это большая ответственность, привыкнуть к которой нельзя. У меня, во всяком случае, не получается. Хотя я почти всю жизнь на руководящей работе.

- Сколько вам было, когда впервые стали начальником?

- 25 лет. Окончил институт, получил распределение в "Сельхозтехнику", поработал инженером, главным инженером. В 29 лет меня наградили орденом Ленина. Такие награды просто так не давали, тем более что других, более низкого статуса, у меня еще и не было! Ну, грамота почетная за целину - вот и все. Опять какое-то чудо произошло - так я это расценил.

- А что вы делали на целине?

- Хлеб убирал. Два сезона работал в Павлодарской области. Мы, студенты третьего-четвертого курсов сельхозинститута - без пяти минут механизаторы-инженеры, умели обращаться с любыми сельхозмашинами, поэтому и на целине в нас нуждались особо.

- Весело было?

- По-разному. Например, когда над головой атомные бомбы взрывают - честно скажу, не больно-то веселишься...

- Неужели там же проводились испытания ядерного оружия?

- Мы работали как раз на границе с Семипалатинской областью, где-то рядом была обозначена запретная зона. Однако нас никто об этом не предупреждал. Мы знали, что в стране есть и атомная, и водородная бомбы, слышали даже, что испытываются они на Семипалатинском полигоне. Слухи об этом как-то просачивались в студенческую среду, но толком мы ничего не знали. Пожалуй, больше было известно об испытаниях водородной бомбы американцами на Маршалловых островах. Но мы и представить себе не могли, что станем живыми свидетелями настоящих ядерных испытаний. Недосмотрел кто или просто по недомыслию, но нам довелось посмотреть уникальное "кино"!

- Копии, конечно, не сохранилось? Фотки какие-нибудь…

- Только память. Зрелище, конечно, незабываемое.

- Вас что, даже не предупреждали об испытаниях?

- Нет, почему же - припылил "газик" с военными, вышел офицер и довольно буднично нам объявил: в 14 часов произойдет очередное испытание атомной бомбы. Явка, конечно, нежелательна, но если уж так получилось, что деваться некуда - не останавливать же уборку, когда поспели хлеба! - то вот имеется предписание, которое следует выполнить по возможности точно, и все скорее всего обойдется.

- Что же "следовало выполнять"?

- В обозначенный день в указанное время, в 14 часов, отложить все дела и внимательно смотреть на небо. Сначала появятся самолеты, которые очертят два-три круга, махнут, так сказать, крылом. Это общее оповещение, для нас - сигнал. Дальше нужно было заглушить трактор или комбайн, лечь на землю животом вниз, а головой в определенном офицером направлении - он небрежно махнул рукой, указал. Ну, и лежать себе, пока не закончатся испытания атомной бомбы.

Правда, когда это произойдет, уточнять почему-то не стал. Этот момент нам предстояло определять самим - на глазок…

- И что же вы увидели?

- Представьте себе: ослепительный солнечный день, а вспышка, которую мы увидели, была еще ярче. Трудно сказать, на каком расстоянии мы оказались от эпицентра. Хотелось верить, что на приличном. Затем пошли волны. Первая - самая сильная. Вслед за вспышкой мы увидели быстро увеличивающийся в размерах, немного вытянутый шар, который постепенно стал превращаться в клубящееся грибовидное облако. Вторая волна оказалась немного слабее, третья и остальные уже совсем мягко прошли над нами. Прямо у нас на глазах возникала впечатляющая картинка - на полотне небосвода прорисовался характерный "гриб".

- Вы не разыгрываете меня, Минтимер Шарипович? Согласитесь, непонятно: хлеб убирают - и тут же ядерный взрыв! Куда же потом отправляли радиоактивное зерно?

- За два сезона работы на целине я стал свидетелем даже нескольких ядерных взрывов. Это были так называемые наземные испытания. Вскоре их запретили, и бомбы стали взрывать под землей.

Позже мне удалось выяснить на этот счет кое-какие детали.

Взрывы проводились только в солнечную погоду, когда не ожидалось дождя. Видимо, и направление ветра подбиралось определенное, но что-то, конечно, доставалось и нам. Сами испытатели во время взрывов находились в специальных бункерах и окопах, а у нас, конечно, окопов не было, не говоря уже о бункерах, - открытая, голая степь, и расстояние до места взрыва, видимо, вовсе не безопасное. Все видели своими глазами, отчетливо.

Единственное, на что мы в то время обратили внимание и связали с тем, чему оказались невольными свидетелями - правительство Индии вдруг выступило с протестом. Суть такова: поставляемая СССР казахстанская пшеница имеет повышенный уровень радиации. Мы между собой обсудили этот момент, хотя особо на эту тему не распространялись. Беда в том, что нам ни до ядерных взрывов, ни после не объяснили, что возможно какое-то облучение. А как лечиться, если доза превысит допустимую норму? Налюбовавшись на "красивые облака", мы вставали с земли, запускали агрегаты и продолжали работать как ни в чем не бывало. А вечером еще шли на бахчу - за арбузами. Нам разрешалось их есть сколько душе угодно. Мы с удовольствием пользовались такой шикарной возможностью. О радиации даже не задумывались.

- И живы-здоровы?

- Тьфу-тьфу.

- Вот это настоящее чудо!

- Нет, не это. Я же начал рассказывать про свои непростые отношения с гармонью. В детстве никак не мог научиться играть, и в молодости не выходило. Как только не подступался! Муж старшей сестры - он был гармонистом - пытался меня научить. Привязывал мои пальцы к своим, и так мы вместе давили на клавиши-кнопки. Но для меня это все механически было. Не то! И я не без горечи понимал, что, видимо, уже никогда не получится. Но вот когда мне исполнилось 60 лет, вдруг будто озарило: пальцы сами пошли по кнопкам и клавишам!

Настоящее чудо произошло, так считаю.