Стенограмма беседы Президента Республики Татарстан Минтимера Шаймиева с корреспондентом газеты «Файнэншл таймс» (Великобритания») Аркадием Островским

А.Островский: Уважаемый господин Президент, я Вам очень признателен за то, что Вы нашли время и согласились встретиться. Перед саммитом восьмерки у читателей возникает повышенный интерес к России. И, конечно, огромный интерес к Татарстану. Татарстан - уникальный регион, который сохранил стабильность, демонстрирует экономический рост и который, начиная с распада Советского Союза, остается наиболее самостоятельным регионом.

Я смотрел новости всю последнюю неделю и, как вижу, в Татарстан приезжали Дмитрий Медведев, Сергей Иванов…

С чем, Вам кажется, связан приезд вице-премьеров, двух возможных преемников?

М.Шаймиев: Возможно, Вам это покажется несколько странным, но все перестроечные годы Татарстан продолжал работать в созидательном режиме. Даже когда произошел резкий обвал промышленности, объемов внутренне-валового продукта в целом по Российской Федерации. Некоторое снижение было и у нас, в основном из-за того, что сократился объем оборонных заказов. У нас в республике много оборонных предприятий, но степень падения производства здесь была намного меньше. И я считаю, что нам удалось, благодаря несколько иному, чем в других регионах, подходу к проведению экономических реформ, пройти весь этот период спада экономики (а, значит, и период снижения жизненного уровня населения) с меньшими издержками. Теперь это уже состоявшиеся реалии. Наш путь позволил быстрее освоить рыночную экономику и, как мне кажется, организовать более эффективную экономику сегодня. Вот это, безусловно, сейчас привлекает внимание.

Что же касается приезда сразу двух вице-премьеров, то в течение последних лет министр экономики и министр финансов, другие федеральные министры регулярно приезжают в Татарстан и продолжают внимательно изучать наш опыт. Возможно, что-то из него берется при формировании стратегических задач текущего времени в плане социально-экономического развития Российской Федерации в целом. Я об этом говорю, потому что по любому направлению у нас на сегодняшний день действительно есть полная ясность. Мы знаем, как идти дальше, какие проблемы решать. И как мы их решаем, насколько эффективно - показывает время. Вот это, пожалуй, самое привлекательное.

Если говорить конкретно о приезде Д.А.Медведева, то мы рассматривали ход реализации национальных проектов. С ним прибыл министр сельского хозяйства Российской Федерации А.Гордеев и два заместителя министра здравоохранения Российской Федерации. Им понравились наши подходы в реализации национальных проектов

Почему так важны для нас национальные проекты? В целом социальное положение и уровень жизни немалой части населения Российской Федерации все еще недостаточно высоки. Люди же с самого начала перестройки ждут заметных положительных перемен. Реализация национальных проектов - это конкретный ответ на запросы населения по самым жгучим на сегодняшний день, судьбоносным проблемам для страны. Хотя в целом состояние экономики и развития страны должно быть таким, чтобы по всем направлениям обеспечивать заметный прогресс, заметное улучшение жизни. На сегодняшний день, исходя из возможностей государства, определено несколько направлений, которые более всего влияют на настроение людей и требуют целенаправленной работы, чтобы люди на себе почувствовали результаты перестроечных лет. Это и есть национальные проекты.

Говоря о перестройке в политическом плане, мы не можем не констатировать тот факт, что люди почувствовали обретение свободы во всех отношениях. Довольны они или нет - но это уже произошло. А теперь немалая часть слабо обеспеченных слоев населения должна на себе ощутить положительные перемены, как политические, так и экономические. Простым гражданам прежде всего важны изменения на бытовом уровне.

Одним из важнейших национальных проектов я считаю проект по развитию агропромышленного комплекса. К этому проекту нельзя относиться только как к одному из направлений экономики страны в целом. Потому что проблемы села и агропромышленного комплекса - это проблемы благополучия страны в целом. Если не будет работать на всей территории Российской Федерации наше основное богатство – земля, если люди через труд не будут получать достаточные доходы, то говорить в дальнейшем о благополучии Российской Федерации как крупного государства не придется. Потому что только благополучие столицы или республиканских областных краевых центров - это ещё далеко не показатель благополучия страны.

Я Вам должен сказать, что даже крепостное право в свое время было принято в России в целях закрепления территорий за работающими людьми. Это была вынужденная мера. Да, это ограничивало свободу или даже совсем лишало свободы людей, если они вообще в то время имели об этом понятие. Но это была государственная необходимость закрепления территорий, управления ими и использования основного богатства - земли.

Вот и к национальному проекту по развитию агропромышленного комплекса необходимо относиться как к насущной необходимости. Это судьбоносная проблема, самый судьбоносный проект среди всех проектов. Это благополучие всей территории государства, прежде всего. Что касается реализации национального проекта по сельскому хозяйству в Татарстане, то я уже сказал, что мы у себя сейчас знаем, что делаем.

Мы несколько раньше других регионов определились и по развитию экономики республики вообще, и по решению социальных проблем. При этом нельзя не обращать внимания на мировой опыт. Вот всегда приводится в пример работа фермеров в развитых странах. Да, это важно. У них исходная точка - личная собственность на землю. На этой основе все и развивалось, начиная с малых клочков земли, с постепенным поглощением их более крупными, более состоятельными, как это обычно происходит в экономике. Так появлялись укрупненные фермерские хозяйства, которые складывались в течение определенного времени, потому что работа на более крупных земельных угодьях всегда производительнее и требует меньших затрат, то есть идет по пути снижения себестоимости. Вот что происходит в цивилизованном мире.

С переработкой сельхозпродукции происходит тот же процесс. Сейчас мелких перерабатывающих предприятий за рубежом осталось мало, хотя в свое время их преподносили как благо. И в свое время российские регионы покупали малые мясоперерабатывающие цеха, колбасные производства и т.п. В конечном счете, они сейчас в России себя не оправдывают. Поэтому и производители сельскохозяйственной продукции, и переработчики сейчас тоже идут по пути укрупнения, я бы сказал, по пути индустриализации. Потому что эффективная индустриализация возможна только на больших площадях. Исходя из этого, мы у себя в республике приняли программу строительства и реконструкции существующих животноводческих комплексов на основе самых передовых из имеющихся в мире технологий по созданию крупных ферм. Мы уже реализовали несколько крупных проектов, они показывают свою эффективность. Это молочно-товарные животноводческие комплексы, где содержатся до 4-4,5 тысяч коров под одной крышей - современные мегафермы. Это один из крупных показателей сложившихся в мире масштабов в этой отрасли. Именно там мы действительно добиваемся конкурентоспособности своей продукции.

Сейчас, учитывая, что национальным проектам созданы определенные условия, особенно в обслуживании получаемых кредитных ресурсов, это очень важно. На сегодня в Татарстане из имеющихся 3 миллионов 600 тысяч гектаров пашни почти 3 миллиона гектаров охвачены крупными инвесторами. Этот процесс идет так интенсивно потому, что проблема купли-продажи земли, проблема частной собственности на землю у нас давно решена – мы приняли у себя в республике закон на несколько лет раньше федерального. Отсюда и главный результат: на землю пришли и продолжают приходить крупные инвесторы.

То же самое происходит и в областях свиноводства и птицеводства. Я особо говорю о сельском хозяйстве, потому что всем кажется, что это самая тяжелая отрасль. Действительно, не так-то просто в условиях Российской Федерации вести село. Но я с оптимизмом смотрю в будущее, считаю, что мы на правильном пути и просто обречены на успех, даже в этой отрасли. Тем более я хорошо знаю село, сам испытал разные формы и разные подходы, как при социализме, так и сейчас. Татарстан всегда был одним из крупных производителей сельскохозяйственной продукции: зерна, молока и мяса. А в дальнейшем мы станем устойчивым, эффективно работающим лидером в области всего агропромышленного комплекса. Речь идет не только о животноводческой продукции. Сейчас самые передовые в мире технологии внедрены нами в области производства зерна и сахарной свеклы. И сейчас мы очень серьёзно взялись за выращивание рапса для энергетических целей, как это делается на Западе, и для обеспечения экологической безопасности применяемых, традиционных видов топлива. Я думаю, это очень перспективное направление. Таким образом, мы работаем с учетом тех тенденций, которые существуют в мире.

В России очень много приусадебных крестьянских участков. Они, с моей точки зрения, не будут получать большого развития. А то, что сейчас государство впервые начало давать им субсидии от 30 до 300 тысяч рублей на развитие - это важный шаг для разрешения самых назревших проблем. Но рассчитывать, что за счет приусадебных хозяйств можно обеспечивать продовольственную безопасность страны или заметно увеличивать производство продуктов питания, не стоит. Эти субсидии в большей степени имеют социальное значение: чтобы больше закрепить людей на селе, в особенности молодежь, которая там есть сейчас и которая возвращается в родную деревню после воинской службы, окончания институтов, желая там остаться. Вот что важно. Потому что не всегда молодежь хочет уезжать из села. И это самый удобный момент, когда их можно удержать. Ведь, в конечном счете, это проблема народонаселения, ведь на территории, где нет людей, забрасываются угодья, не работает сама земля. Поэтому ещё раз повторю: для страны с такими пространствами, как Россия, эта проблема далеко не праздная и далеко не последняя.

А.Островский: Но насколько вообще разумно выбирать проекты, определяющие направление для всей страны, в то время, как в Татарстане могут быть свои особенности развития экономики? Здесь могут быть другие приоритеты. Насколько вообще целесообразно, для таких субъектов Федерации как Татарстан, устанавливать те же правила, что и для каких-то других республик?

М. Шаймиев: Вот мы сейчас с Вами довольно конкретно говорили о национальном проекте в части агропромышленного комплекса. Для Республики Татарстан это ещё имеет особое значение, я бы сказал, с учетом многонациональности нашей республики. А в данном случае это прежде всего касается интересов татарского населения. Потому что большинство сельского населения - это татарское население. Для нас село – это корни, источник духовности и реальная возможность сохранения национальных традиций, родного языка. Безусловно, мы и с этой точки зрения очень заинтересованы в том, чтобы закрепить людей на селе и создать им необходимые условия.

Не случайно мы по республике закончили обеспечение компьютерами всех школ, в том числе и сельских, подключение их к Интернету. Мы сейчас открыли сайты на татарском языке не только для нашей республики, но и учитывая то, что и в России и за рубежом много мест компактного проживания татар. Мы получаем много писем со словами благодарности за приобщение соотечественников, где бы они ни жили, к своей национальной культуре. В этом направлении, поверьте, делается немало.

Есть у татар любимый народный праздник – Сабантуй - праздник плуга, который проводится после завершения весеннего сева и уходит своими корнями в глубокую древность. Так вот, в этом году, например, по всей стране в местах, где компактно проживают татары, начиная от Владивостока и Сахалина, включая Москву, Санкт-Петербург и заканчивая западными областями России, мы вместе с общественными национально-культурными организациями, которые действуют в регионах, провели праздник Сабантуй. Это стало уже хорошей традицией. Мы оказываем в этом большую помощь - и организационную, а иногда и материальную. Все делается на уровне государственной поддержки. За последние две недели Сабантуи прошли в Москве и Санкт-Петербурге, куда, например, ездил Председатель Государственного Совета Татарстана Фарид Мухаметшин, а в столице Мордовии Саранске состоялся большой общефедеральный праздник. Один из вице-премьеров республики был в Мордовии, еще один участвовал в московском Сабантуе. Кстати, и за рубежом прошли такие праздники. Я получил письмо из Германии с рассказом о том, как прекрасно там прошел Сабантуй. Даже чемпионат мира по футболу не помешал проведению национального праздника.

Теперь, думаю, вам понятно, почему мы так дорожим селом, источником сохранения культуры и традиций нашего народа.

Несколько лет тому назад первыми в Российской Федерации мы, в основном, закончили сплошную газификацию территории Татарстана. Я уже рассказал вам о коммуникационном обеспечении.

Безусловно, у нас есть проблемы, например, по строительству дорог. Я считаю, что это всеобщая проблема для России. Строительство дорог, прежде всего, является одной из составляющих успеха всех обозначенных национальных проектов. Хотя как национальный проект строительство дорог не обозначено, но именно оно и объединяет их. От этого зависит не только успешная реализация всех национальных проектов, но в целом и вся экономика Российской Федерации. Дорожное строительство должно стать сверхпроектом. В последнее время эту проблему отдельно обозначил и Президент Российской Федерации. Я считаю, что это задача задач. Более того, начиная с 2000 года темпы роста средств, выделяемых на дорожное строительство, в два раза ниже, чем рост внутреннего валового продукта Российской Федерации. Такое недопустимо. Пока не поздно, нам нужно это осознать и резко увеличить выделение средств на дорожное строительство. Такую проблему может решить только государство. Это в интересах всех налогоплательщиков и надеяться, что кто-то другой это сделает - не тот случай. Здесь только обслуживанием выделяемых кредитов не обойтись. Должен быть создан соответствующий дорожный фонд. Такие фонды раньше были, но их ликвидировали. Теперь их надо вернуть обратно, как на региональном уровне, так и на федеральном. Одно другому не должно быть противопоставлено.

Если посмотреть цифры, то выходит, что объемы капиталовложений на строительство дорог увеличиваются, но фактически средства вкладываются в строительство крупных федеральных дорог. Это, разумеется, делать нужно. Но проблема, которая непосредственно касается жизни людей на местах, в селениях, по сути дела не решена. Возможности строительства внутриреспубликанских и особенно внутрирайонных дорог на сегодня весьма ограничены. Я бы сказал, что состояние этих дорог становится все более неудовлетворительным. Средств, которые сегодня в разной форме направляются на эти цели, хватает только на поддержание имеющихся в основном плохих или далеко не качественных дорог. Вот я бы так это охарактеризовал. Пусть резковато, конечно, но это правда.

Ведь когда речь идет, например, о национальном проекте по здравоохранению, то сейчас выделяется немало средств на приобретение современной медицинской аппаратуры, приборов, техники и санитарных машин, что очень важно. Мы получили много хорошо оборудованных машин скорой помощи и за счет собственного бюджета. Одним словом, создаются условия, чтобы дойти до каждого больного. Но чтобы доехать до каждого больного, нужны дороги.

Если говорить об оптимизации школ, действительно, сейчас очень много школ с малым количеством детей. Есть начальные школы, где учатся всего 8-10 детей. Если мы хотим поднять уровень образования в селе до городского, то сельских детей нужно возить в средние школы, а для этого опять-таки нужны дороги.

Словом, дороги, дороги и ещё раз дороги. Они, образно говоря, ведут во все стороны жизни: без них в полной мере невозможно качественное развитие ни здравоохранения, ни жилищного строительства, ни агропромышленного комплекса.

Теперь еще об одной глобальной по важности теме. Несколько лет назад в Послании Президента Российской Федерации демографическая ситуация в стране была названа катастрофической. В этом году Владимир Владимирович Путин особо заострил на этом внимание правительства и всего нашего общества. Да, положение с демографией в России тяжелое. Но его можно исправить за счет увеличения рождаемости и за счет увеличения продолжительности жизни человека. Сегодня есть высокие медицинские технологии, позволяющие успешно бороться с разными недугами и побеждать самые тяжелые болезни. Но в России из-за их отсутствия или недоступности для большинства населения неоправданно рано умирают люди. Особенно часто это происходит в результате сердечно-сосудистых и онкологических заболеваний. Но ведь здесь можно конкретно помочь людям, на 10-15 лет продлить им жизнь. Мы у себя в республике над этим работаем и в этом году начинаем уже в полную мощь запускать высокотехнологический центр по лечению сердечно-сосудистых болезней. Учитывая тот факт, что наш центр может принять пациентов не только из Татарстана, но и из других регионов Российской Федерации, я поставил вопрос о государственных заказах на лечение таких больных. Это касается и взрослых, и детей.

В Казани вообще очень хорошие традиции медицинской школы. Есть высококвалифицированные, отлично подготовленные врачи. Мы об этом обменялись мнением с Дмитрием Анатольевичем Медведевым. Он сам увидел, сколько у нас высококлассных медиков. У нас тут целая школа Рената Акчурина - известного хирурга. Да и по другим направлениям есть немало прекрасных специалистов, включая онкологию, ортопедию и т.д.

Почему сегодня мы оказались более подготовленными к реализации национального проекта по здравоохранению? Потому что к этому шли не один год. Ежегодно за счет перевыполнения доходной части бюджета дополнительные доходы мы направляли на медицину. Только в прошлом году дополнительно мы выделили на строительство республиканских медицинских центров более 3 миллиардов рублей. Это дополнительно к тому, что было предусмотрено программой. Сейчас это позволяет быстрее начать работу на основе высоких технологий и оказывать медицинскую помощь нашему населению.

В части, например, национального проекта в области образования я бы обратил внимание на то, что сейчас в стране культивируется единый государственный экзамен. Я сторонник осторожного подхода к этому явлению, хотя у него есть много плюсов. В частности, максимально возможное исключение человеческого фактора, связанного с коррупцией. Учащиеся получают более объективные оценки. Но, как я уже говорил, у нас около одного миллиона человек проживает в сельской местности, причем это в большинстве татарское население. В условиях сдачи ЕГЭ сельские школы пока ещё показывают знания несколько ниже. Поэтому выпускники сельских школ могут оказаться «за бортом» высших учебных заведений. А как же в дальнейшем реализовать национальные проекты, когда и сегодня уже на селе не хватает квалифицированных специалистов, как в агропромышленном комплексе, так и в здравоохранении, и в образовательной области. Где взять учителей иностранных языков, математики, химии, где взять хороших врачей, инженеров, строителей?.. Нужно сделать так, чтобы сельская молодежь имела доступ к получению высшего образования и могла с дипломом вернуться на родину. Я уже поднял эти вопросы на уровне федеральных органов власти, и мой голос услышан. Думаю, что будут определенные изменения. Возможно, должен быть индивидуальный подход, чтобы увеличить целевой набор по тем специальностям, которые необходимы селу сегодня и в ближайшей перспективе. Тем более, как показывает практика, выпускники сельских школ, поступив в институт или университет, максимум за год- полтора догоняют и даже превосходят по образовательному уровню своих городских сверстников. Сейчас, я считаю, эти моменты будут учтены, тем более что реализация национальных проектов не может обойтись без обеспечения высококвалифицированными кадрами.

И вот что я бы хотел еще сказать в части демографии. Это, как говорится, палка о двух концах. Рождаемость, сохранение детей и продление жизни за счет улучшения медицинского обслуживания трудоспособной части населения – все это правильно. Но получим ли мы существенный рост населения за счет принимаемых федеральным правительством мер в плане переселения в Россию и создания здесь условий соотечественникам, проживающим сейчас в странах СНГ и других государствах? Честно сказать, у меня большого оптимизма в этом нет. Говорю это не в порядке предположения, а исхожу из того опыта, который мы приобрели за годы перестройки. В среднеазиатских республиках, входящих в СНГ, проживает очень много этнических татар. Там в каждой из республик живет от нескольких десятков до нескольких сотен тысяч наших соотечественников. Это в Узбекистане, Таджикистане, Казахстане, Киргизии… И вот в начале перестройки, когда жить там стало очень тяжело, появилось много желающих переехать в Татарстан. Мы, безусловно, к этому отнеслись осторожно. Ведь, чтобы принять такое количество людей, надо создать им нормальные условия жизни. Такие же, как и для коренных жителей. Мы, конечно, опасались, что люди, переезжая сюда, на малую родину с большими надеждами, могут быть разочарованы. Я считаю, что мы правильно сделали, что осторожничали. Но, тем не менее, около 100 тысяч человек в то время переехали жить в нашу республику. А могли бы быть миллионы. Из 100 тысяч переселенцев примерно 75 тысяч – татары, 25 тысяч - русские и так называемые русскоязычные граждане других национальностей. Но, как показывает практика, энергичных и умеющих поставить свое дело людей переезжает мало. Они и там себя находят и способны неплохо устроить жизнь. К нам в основном переехали люди, которым требуется заметная помощь и поддержка. Естественно, если люди хотят вернуться на свою историческую родину, то они должны иметь на это право. Федеральное правительство правильно поступает, создавая для этого условия. Но в плане пополнения трудовых ресурсов было бы опрометчиво считать, что это сразу может что-либо кардинально изменить. Возможно, это произойдет по истечении определенного времени. Думается, к этому вопросу надо подходить не столько с точки зрения пополнения трудовых ресурсов, сколько с позиции создания условий жизни соотечественникам. Это другое дело. А чтобы за счет переселенцев сильно поправить демографическую ситуацию... Наверное, проблемы на Дальнем Востоке и на Севере только за счет направления туда переселенцев не решить, это просто нереально. Вот, например, нефтяные компании не нуждаются в кадрах, в каких бы условиях они ни работали. Едут сюда на работу с любого конца страны самые энергичные. Надо молодежь заинтересовать, энергичную, грамотную. Создать необходимые условия. Это очень хорошо надо продумать. Молодежь не боится сложностей. Сейчас уже не те времена. Есть связь, есть транспорт и т.д. Молодежь может освоить богатства Севера, Восточной Сибири и Дальнего Востока. Главный расчет, безусловно, должен быть на молодых. И, конечно, люди должны иметь право возвращения туда, откуда они уезжали. Кто-то отработал в тундре или в тайге несколько лет, а потом захотел вернуться в родной дом. Это право должно быть гарантировано государством. Когда мы видим, что целые семьи не могут выехать, допустим, из северных районов, потому что они не имеют средств на переезд, это не делает привлекательными наши просторы. Так что там должно быть создано эффективное производство и необходимые условия для жизни. Безусловно, людей привлечет и высокая зарплата. Я считаю, что это единственный путь.

А.Островский: В 1991 году после распада Советского Союза, когда Ельцин произнес знаменитую фразу про то, что берите суверенитета столько, сколько сможете унести, Татарстан воспользовался им очень разумно и мудро. За последние два дня я прочитал много Ваших интервью, начиная с 1991 года. Было замечательное интервью в «Российской газете» в 1991 году про то, что суверенитет Татарстана - необратимая вещь и что здесь была принята своя Конституция, был подписан Договор с федеральным центром. В республике оставалось большинство налогов, и притом, что у вас был суверенитет, особых сепаратистских настроений здесь не было. Как изменились за последние годы отношения между центром и Татарстаном?

Вы были одним из первых критиков решения Президента Путина о порядке назначения губернаторов и создания полпредств. Как на Ваш взгляд изменялись все это время отношения, что сейчас стало с суверенитетом Татарстана? Насколько Вы испытываете на себе давление Москвы?

М.Шаймиев: Неделю назад у нас был в гостях первый Президент Российской Федерации Борис Николаевич Ельцин…

А.Островский: Да, я слышал. Насколько я знаю, у вас остались теплые отношения.

М.Шаймиев: Да, во все времена, хотя мы никогда вместе не работали и не дружили в какой-либо форме. Действительно, за эти годы сложилось взаимопонимание, хотя далеко не с этого все началось. Оно было достигнуто по мере продвижения по тому политическому пути, который проходил Татарстан.

Мы с Борисом Николаевичем ещё раз вспоминали, как все это было. Ельцин и сейчас уверен в том, что тогда эти слова он сказал осознанно и к месту. И я разделяю его мнение, хотя его не раз критиковали за эти слова. Он приехал в Татарстан в начале 90-х годов как знаменосец демократии. Таким он был и для всей страны, а не только в пределах Садового кольца. Когда Ельцин приехал в Татарстан, много людей вышло на улицу с требованием полной независимости. Увидев это, что он мог сказать? Ведь так получилось, что народ не отпускал его с места встречи с интеллигенцией в Доме Союза писателей Татарстана. Тогда он был вынужден выйти через задний вход, сесть на проходящий мимо трамвай и на нем уехать… Затем он побывал на других встречах, в районах, на предприятиях, и везде народ требовал независимости. Вечером мы встречались с молодежью в УНИКСе и там опять прозвучали те же требования. И тогда он произнес эти слова о суверенитете. Удивительно, но одна лишь эта фраза с ходу успокоила всех.

А потом на Ельцина с разных сторон обрушилась критика: дескать, разваливает страну. Немало критики было направлено и в мой адрес. Местные радикально настроенные лидеры национальных движений и партий говорили, что сам Ельцин сказал, чтобы брали суверенитет, а Шаймиев почему-то осторожничает.

Вспоминаю, как в тот же вечер мы долго говорили с Борисом Николаевичем Ельциным. Он сказал: вы же не уйдете из России? Я ему ответил, что так вопрос вообще не ставится. И, действительно, ни на каком этапе после принятия «Декларации о государственном суверенитете» речь во властных структурах у нас о полной независимости не шла. Это был бы тупиковый путь. Мы правильно оценили ситуацию. Я исходил из реального положения дел и состояния татарстанского общества. Ведь всем, порой, кажется, что могли бы быть слишком простые решения. Нет, простых решений не было и не могло быть.

Татарская интеллигенция действительно очень усилилась и во весь голос заговорила, появились мощные националистические организации. Они быстро росли в численности. Ведь в стране была объявлена гласность. Раз есть гласность, перестройка и при этом существенный правовой вакуум, то все они выдвигали самые разные требования. От обоснованных до абсурдных и неприемлемых. Разве можно было обвинять националистические организации в том, что они ратовали за возрождение родного татарского языка? Игнорировать такие требования было невозможно, неверно. Потому что татарский язык был на грани исчезновения. А татары - это вторая нация по численности в Российской Федерации. Ко времени начала перестройки в Казани осталась одна неполная татарская школа. Вы можете себе это представить? Миллион с лишним народу живет в столице - и одна неполная татарская школа! Это сказывалось и на развитии национальной культуры, и на сохранении традиций. В то время, чтобы Вы знали, каждый год после долгих и сложных дискуссий в обкомовских кабинетах принималось решение: проводить по республике и в столице национальный праздник Сабантуй или нет. Вот до чего доходило. Это сейчас мы проводим Сабантуи не только у себя. Но как же можно было лишать такого праздника народ, ссылаясь на то, будто бы он проходит в разгар сельскохозяйственных работ! В общем, понять справедливые требования интеллигенции можно было.

Вы, наверное, посетите мечеть Кул-Шариф и Благовещенский собор. Мечети тогда не было, а собор был построен после взятия Казани Иваном Грозным возможно на месте бывшей мечети Кул-Шариф. Начали раздаваться голоса, чтобы собор снесли, потому что он – на фундаменте мечети стоит. Конечно, мы пойти на такое не могли.

Было много разных требований. Кое-кто начал поднимать вопрос раздельного обучения детей разных национальностей. То есть сделать в разных микрорайонах школы татарские и русские. В татарских школах изучать татарский язык, в русских - русский. А я всегда выступал против этого, приводил разные, в том числе и чисто бытовые доводы, например, о неудобстве каждое утро возить ребенка в школу на другой конец города. Объяснял, что раздельное обучение по национальному признаку может спровоцировать вражду между детьми, которая очень скоро перерастет во вражду их старших братьев и родителей. Когда я стал людям объяснять такие простые вещи, моих сторонников стало намного больше.

И то же самое я говорил по Благовещенскому собору. Хорошо, говорил я, мы снесем Благовещенский собор и построим на его месте мечеть Кул-Шариф. Что, тогда в Татарстане наступит мир и согласие? Наоборот, ведь у нас практически паритетный состав населения. Ведь русскоязычное население здесь не вдруг появилось. Русские и татары живут бок о бок несколько веков. Для русских это тоже малая родина. Живем столько времени вместе, у нас и раньше было и сейчас столько смешанных браков! Ведь в среднем каждый третий брак - межнациональный. Вот об этом в полный голос вообще мало говорят политики, почему - не знаю. Как можно не учитывать ещё и этот фактор? А кто и кому дал право вмешиваться в личную семейную жизнь и резать по живому?

Еще должен сказать, что в глазах людей вдруг появилась тревога, когда я пошел на первые президентские выборы. Я очень много ездил, выступал и все видел сам. Знаете, в России президентство появилось в один день. Президент Ельцин и Президент Шаймиев были избраны 12 июня 1991 года. До этого не было института президентства ни в России, ни в Татарстане. Из-за нерешенности многих проблем, в первую очередь из-за проблем неясности взаимоотношений между федеральным центром и республикой возникла ситуация, при которой люди приходили на одни и те же избирательные участки и голосовали за меня, а за Бориса Николаевича Ельцина - нет. Вот ведь какое было настроение. В Татарстане не были избраны и представители Совета Федерации. Требования населения были такие: раз мы пришли к соглашению по поводу «Договора о разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий с Российской Федерацией», значит разрабатываем его текст и после подписания Татарстан проведет выборы в Федеральное Собрание.

Мы после той встречи с Б.Н.Ельциным три года работали над проектом Договора. И регулярно встречались, снимали противоречия. Ельцин тогда правильно поставил вопрос. Он сказал: "Давайте от простого к сложному пойдем, чтобы не останавливаться". И мы так и сделали. Как только проблемы накапливались, мы встречались и снимали их по ходу дела. Договор нам удалось подписать в 1994 году.

А.Островский: Я должен сказать, что это на самом деле были равные отношения между вами.

М.Шаймиев: Он так и назывался – Договор Российской Федерации и Республики Татарстан "О разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти Республики Татарстан". Но, прежде всего, это был политический документ, который содержит и экономические проблемы. Когда мы начали над ним работать, то в течение трех лет регулярно информировали население, как идет работа, какие проблемы решаются, как выполняются требования и национальных, и националистических организаций, как мы соблюдаем интересы других народов республики. И постепенно мы успокаивали общественность. Для нас этот Договор – не какая-нибудь проформа, он был и остается судьбоносным. Нам удалось не только успокоить общество, но и удержать его от раскола. Здесь могло быть хуже, чем в Чечне.

А.Островский: То есть, Вы считаете, что если бы Ельцин в то время не проявил такую жесткость и не пошел бы на это, то здесь бы была гражданская война?

М.Шаймиев: Ситуация была бы непредсказуема.

А.Островский: Очевидно, в этом его огромная заслуга.

М.Шаймиев: Это невозможно отрицать. А что бы делал другой, я не представляю. Вы бы видели, что творилось на улицах Казани. Круглые сутки шли митинги на площадях у стен Кремля и около моей квартиры. Попробуйте теперь себе это представить. Но все это время я слово "независимость" ни разу не употребил, хотя на митингах люди этого требовали, особенно от националистических организаций. Сегодня я могу сказать, у меня хватило самообладания это слово не произносить. А все хотели его услышать из моих уст. Ведь ошибка Дудаева в том, что он произнес слово "независимость" и тем самым закрыл себе пути отхода. Он же генерал, никто и сейчас не отрицает, что это был один из талантливых генералов Советской армии. Я с ним лично не знаком. И я тогда сразу сказал себе, что он допускает непоправимую ошибку. Во-первых, он - генерал, а значит, прежде всего, должен быть человеком чести. Он возглавил, поднял этот лозунг независимости. Потом оказалось, что у него огромное количество вооружения в республике. Он или должен был уйти, сказав, что не оправдал доверие, или должен был идти до конца, что и сделал. Он этим лозунгом сам себя и чеченский народ завел в тупик. Тупик тогда уже был обозначен. От нас того же ждали и, более того, эмиссары наших националистических организаций были дважды приняты Дудаевым. Уже были отработаны схемы поставки из Чечни оружия в Татарстан. Но нам удалось с помощью спецслужб проследить за всем этим и вовремя предотвратить беду. Тогда мною был принят указ о недопустимости создания в какой-либо форме военизированных формирований. Я жестко тогда отреагировал, потому что знал, какие меры надо было принять, знал, к чему все это может привести.

Здесь на площадях Дудаева мне приводили в пример. Лозунги на митингах были в пользу Дудаева, и на этом фоне меня не просто критиковали, а порой и оскорбляли. Мое имя в переводе на русский язык означает «я – железный». Ну, ораторы как только не старались, крича, что не я железный, а Дудаев…

Безусловно, Договор с федеральным центром сыграл историческую роль. В нем были закреплены такие основополагающие факторы, как собственность. Не случайно собственность, хотя произошла приватизация, акционирование, не ушла, как говорят, «на сторону». Изначально вся собственность, какая есть на территории Татарстана, за исключением отдельных объектов оборонного значения, осталась в ведении республики - это было декларировано и подписано, как отдельное межправительственное соглашение. Договор ведь вмещал ещё 13 межправительственных соглашений по конкретным вопросам. Но главное - вся собственность была оставлена за республикой, за ее народом.

Когда я говорю, что Татарстан продолжал и в то трудное время созидать, то подчеркиваю: это не вдруг у нас такое положительное отличие в экономике сегодня. Это работа не одного дня. Когда в стране началась ваучеризация, мы, объявив, что имущество - достояние нашего народа, посчитали, что у нас имущества на душу населения в три раза больше, чем в среднем по России. Тогда же по одному ваучеру раздавали каждому человеку, а мы раздали ещё и по два татарстанских ваучера. Вот что мы сделали: раздали ваучеры-собственность республики с учетом российских норм и татарстанских, и одновременно открыли именные приватизационные вклады всему населению в сбербанках и сразу их «заморозили». Потому что тогда была «тысячепроцентная» инфляция в стране. Как у нас хватило ума и смелости на это, я не знаю. Но, во всяком случае, мы, посоветовавшись с экономистами, поняли, что в противном случае все имущество республики уйдет за копейки, вообще весь Татарстан уйдет. Вы же понимаете, что такое собственность. И мы объявили мораторий, который продлился у нас три года. Мы сказали гражданам, что это имущество их, но сегодня в условиях высокой инфляции они им распоряжаться не будут. Вот через три года, когда инфляция более или менее вошла в норму, стала порядка 17%, мы сняли мораторий. Тогда ещё в стране не было людей, имеющих таких денег, чтобы купить огромную собственность. И она осталась у нас в республике. И сейчас по уровню приватизации, акционирования мы, как все в России, но зато не дали возможность растаскивать судьбоносные предприятия за копейки разным олигархическим структурам. Это сыграло решающую роль. Конечно, крупные компании сейчас акционированы, они преуспевают во многом на фоне других компаний, как в Европе, так и в мире. Вы же знаете, акции "Татнефти" на лондонской бирже покупаются и продаются. Этим может похвастаться далеко не каждая компания.

А.Островский: Да и налоги здесь оставались.

М.Шаймиев: Вот у многих такая, я бы сказал, уж очень упрощенная оценка: раз у нас оставались налоги, поэтому нам многое удавалось. А ведь суть вопроса в другом заключалась, совсем в другом. В те годы баррель нефти стоил всего-то 9-12 долларов. Понимаете? Сегодня - 70 долларов. Мы работаем уже 60 лет на Ромашкинском месторождении и добываем нефть. Это уникальное месторождение в Татарстане. У нас огромное количество скважин. В то время из 23 тысяч работающих скважин более 5 тысяч были с малым дебитом. В Татарстане, чтобы сейчас добыть килограмм нефти, надо закачать в недра 80 литров воды под большим давлением, чтобы нефть вытеснить, поднять с этой водой, отделить, а потом ту же воду обратно загнать в пласты. Это огромные вложения. И при той стоимости, о которой я говорил, даже при цене 15 долларов за баррель, у нас многие скважины становятся нерентабельными. И я действительно обосновал состояние, что вообще не только Татарстан, но и Россия может пострадать из-за недостатка нефтепродуктов. И мы лишим работы огромное количество нефтяников, а у нас в республике их тогда было 70 с лишним тысяч. К тому экономическому напряжению, какое мы имели, мы ещё получили бы дополнительное социальное напряжение. И одновременно я поставил задачу: нельзя останавливать и малодебитные скважины. Хотя и из-за своей нерентабельности они работали в убыток. А остановленные на несколько лет скважины - это «убитые скважины».

Вы, может быть, думаете: так просто пошел и сказал, чтобы освободили от налогов. И налогов больше нет. Конечно, так не происходило. Правительство не раз выслушивало все наши доводы. И Анатолий Чубайс это понял тогда, и Виктор Черномырдин, позже и Евгений Примаков. Ну и, в конечном счете, мы согласовали вопрос у Президента Российской Федерации. Да, пришлось признать, что при этой ситуации придется резко сокращать добычу нефти в Татарстане, что, конечно, не могло не сказаться на многом, потому что тогда у нас практически больше половины доходов в бюджет поступало от нефтяной отрасли. Материальное положение людей могло ухудшиться. Вот тогда-то мы и договорились на определенные льготные условия по уплате налогов, которыми облагается нефтяная отрасль. О других налогах и речи не шло. Потом мы эти нефтяные льготы частично распространили и на нефтехимию, потому что сырье шло от нефтяников. Да, мы этой возможностью пользовались лет семь-восемь. И это был тоже процесс созидания, а не разрушения отрасли.

И, более того, именно благодаря принятым мерам не только Татарстану, но и России в целом удалось сохранить в Европе свой рынок каучуков. Мы являемся крупными производителями каучуков. Мы это тоже тогда объясняли и были совершенно правильно поняты. У нас производство каучуков могло стать нерентабельным, а мы выпускаем все виды каучуков, самых современных. Мы же одни из самых крупных игроков на европейском рынке. Нам удалось сохранить там свое место. И таких поистине судьбоносных направлений у нас было несколько. Действовали они не только в интересах Татарстана, а, как оказалось, в общих интересах России и Татарстана.

Когда Владимир Владимирович Путин приехал в Казань накануне первых его президентских выборов, он заявил, что будет добиваться единых правил взимания налогов в федеративном государстве. Финансовое, экономическое, политическое пространство в стране должно быть единым. Я тогда сказал: "Я понимаю, что это так, что это действительно цивилизованная норма". И добавил, что если бы я был на его месте и баллотировался в Президенты России, то я точно так же поставил бы этот вопрос. Но я спросил Владимира Владимировича, хочет ли он, чтобы после его прихода к власти в Татарстане стало хуже? Он ответил, что нет, и в свою очередь спросил, что же надо сделать для того, чтобы этого не произошло. У меня уже было подготовленное предложение. Я сказал, что буду просить его принять программу социально-экономического развития Республики Татарстан на ближайшие пять лет с учетом особенностей национальной республики. Я сказал, что это касается не только Татарстана. Зная, что надо входить в единое правовое пространство, мы также должны и тут находить взаимопонимание, а не вступать в конфронтацию. Ведь Татарстан - лидирующая республика, как в экономических, так и в политических реформах. Мы же национально-территориальная единица, и это не вдруг придумано. Тогда мы вышли с Владимиром Владимировичем к собравшемуся активу республики, и Путин в своем выступлении сказал, что мы все обсудили, что он понимает нашу позицию и считает, что все справедливо. Мы договорились, что будет принята такая программа, и она вскоре была принята. Безусловно, там были определенные условия постепенного вхождения в единое бюджетное пространство, но одновременно мы взяли на себя обязательство, на сколько мы сможем вырасти за это время, если федеральный бюджет будет строить лишь отдельные объекты и отдельные отрасли поддерживать. Мы определили, на сколько мы увеличим доходную базу. Результаты выполнения этой программы были впечатляющими. Мы не просто выполнили все намеченное программой, но и перевыполнили обязательства по поступлению доходов в федеральный бюджет и в свой республиканский бюджет, обеспечили мощные темпы развития. Вообще, когда мы подводили итоги, в своем выступлении на заседании Правительства России я сказал, что и в других состоятельных регионах можно было бы пойти на реализацию бизнес-проектов, подобных татарстанскому. Но, конечно, эффект должен быть гарантирован.

Мы сегодня платим в российский бюджет около 100 миллиардов рублей. Это вклад Татарстана без учета отчислений от таможенных платежей. Конечно, мы сегодня работаем в соотношении 60 на 40 процентов, так получается в среднем. Денег никогда не хватает, но, во всяком случае, и сегодня в нынешних рамках Налогового кодекса РФ и установленных федеральных налогов мы наращиваем налоговую базу.

А.Островский: Вам не кажется, что изменения в налоговом законодательстве, а главное новый принцип назначения глав субъектов Федерации, это и есть потеря так дорого доставшегося вам суверенитета?

М.Шаймиев: Вот что я скажу, чтобы закончить налоговую тему. Конечно, мы не согласны с тем, что практически весь объем налогов на добычу полезных ископаемых - НДПИ, забирается федеральным центром. Это абсолютно несправедливо. Ведь высокое развитие промышленности с учетом имеющихся ранее построенных мощностей в экологическом аспекте - это огромная нагрузка на население, которое проживает на этих территориях. Это касается не только Татарстана. Одно дело жить и дышать горным воздухом, пить родниковую воду, другое дело - дышать сероводородом, когда добывают нефть и газ. Вокруг населенных пунктов густая сеть различных трубопроводов, а на них неизбежны аварии и т.п. Интенсивное использование недр, о чем я уже говорил, выводит из строя родники и все подземные источники вод. Как на недра, так и на растительный мир, и на воздух ложится огромная экологическая нагрузка. Федеральный центр забирает НДПИ одинаково во всех регионах, и там, где добыча ведется давно и там, где разрабатываются новые месторождения. Почему не делается различия между условиями жизни там, где скважины старые и природа уже сильно пострадала от деятельности человека, и там, где нефть брать легко, не выдавливая ее из пластов тысячами тонн воды? Наши города в нефтяной зоне уже более 60 лет живут в этих экологически неблагоприятных условиях. Известно, что это сказывается на здоровье людей, способствует развитию различных тяжелых и опасных заболеваний. Эти проблемы являются настолько насущными, что мы не можем и не имеем права не обращать на них внимания. Я не перестаю об этом говорить и считаю, что НДПИ должен быть дифференцированным.

Тот путь, который мы избрали несколько лет тому назад, определив приоритеты развития экономики, вполне себя оправдывает. Это не только мое мнение. Уже последние 3-4 года я могу сказать, что мы в завтрашний день смотрим уверенно. Мы приняли важное решение, что не будем увеличивать добычу нефти. Республика добывает 30 миллионов тонн нефти в год. По сегодняшним технологиям мы имеем возможность добывать нефть по 30 миллионов тонн в год в течение, как минимум, 30 лет. Но теперь мы определили приоритетным направлением развитие нефтехимии. В этой отрасли рост составляет 10-13% в год. Это высокоэффективные новые производства. Высокая отдача от реализуемых проектов ожидается уже в ближайшие 3-4 года. Тут все уже предопределено и предрешено. Поэтому экономика Татарстана уверенно движется вперед.

Безусловно, мы продолжаем развивать машиностроение, возрождается КАМАЗ, компрессоростроение, приборостроение. Есть проблема по авиастроению, но это проблема всей страны, с чем я никак не могу согласиться. То, что Россия уделяет мало внимания гражданскому авиастроению, это, я считаю, ничем не оправдано. Вот Президент Путин на днях сказал, что очень малый процент морских грузов перевозится российскими судами. Но ведь такое же положение и в гражданской авиации. Конечно, и в море, и в небе будет на чем плавать и летать, но может оказаться так, что это будут не наши корабли и самолеты. А мы на это не имеем права. Судостроение и самолетостроение должны также стать национальными приоритетами. Почему? Потому что мы умеем строить суда и умеем строить самолеты.

Я об этом говорил и говорю все время не из-за того, что Татарстан - авиастроительная республика. Мы строим вертолеты, пассажирские самолеты, выпускаем моторы для авиации. Я неудовлетворен состоянием отечественного самолетостроения. Есть отличные готовые проекты, но в стране лоббируются отдельные проекты по закупке самолетов за пределами страны, которые, в конечном счете, негативно скажутся на будущем гражданского самолетостроения.

Действительно, когда Президент Путин начал принимать меры по усилению властной вертикали, я, пожалуй, одним из первых сказал, что иного пути нет. Я, помнится, даже сказал так: "Он наводит примерно такой порядок во властных структурах, который существует все годы в Татарстане".

Вот он пришел, новый глава государства, а наследие ему досталось в стране непростое. Как дальше двигать политические и экономические реформы, не имея элементарного порядка? Если его действия кому-то не нравились, так это тому, кто не хотел, чтобы реформы шли.

Россия - очень сложное многонациональное федеративное государство, которое впервые идет по пути демократии и стремится приобщиться к цивилизации. Упрощать этот путь, например, сказать, что есть аналоги - такое для России не подходит. Поэтому я стараюсь объективно относиться к той критике, которая порой звучит в адрес России в разных формах, в том числе и через различные международные организации.

Я в принципе согласился с порядком назначения губернаторов. Но я и вчера не соглашался, и сегодня не согласен с правом Президента распускать законодательные собрания регионов в случае несогласия с его кандидатурами. Законодательные органы власти избраны всенародно и по Конституции Российской Федерации являются исключительными полномочиями субъектов федерации. Соглашаться или нет с предложенной кандидатурой на пост губернатора - это исключительные полномочия законодательных органов субъектов Российской Федерации.

Сегодня перекосы есть в целом в политическом пространстве, вернее, касаются они отношений центра и регионов. Есть определенное «перетягивание каната» в части полномочий в пользу федерального центра. Хотя я должен сказать, что неудача проведенной в последние годы административной реформы федеральных органов власти в немалой степени зависела и от этого. Потому что попытки все централизовать и брать на себя даже исключительные полномочия субъектов - это тупиковый путь. Сейчас делаются попытки ослабить эту централизацию. Есть указания Президента Российской Федерации, и на Государственном Совете это было озвучено. Есть определенные конкретные шаги, но этот процесс в обратном направлении идет уже очень тяжело. Потому что министерства и ведомства очень болезненно расстаются, а можно сказать, что во многом и не расстаются с теми полномочиями, которые они сумели централизовать. Беда в том, что все надзорные функции федеральные органы власти взяли на себя. Отсюда коррупция в недопустимых масштабах, хотя допустимой коррупция, наверное, не бывает. В противовес уже слышу возражения: а что, не было бы коррупции, если бы эти надзорные органы оставались на местах? Должен сказать, что масштабы выявления таких случаев и принятия соответствующих мер на местах более эффективны. Другое дело, если не доверяешь руководителю региона, но тогда это уже другой вопрос. Тогда должен быть другой руководитель региона. Так ведь, фактически?

А.Островский: Да, но это в данном случае дело татарского народа.

М.Шаймиев: Я бы сказал татарстанского народа.

А.Островский: Да, Вы - легитимно избранный Президент.

М.Шаймиев: Нельзя делать вид, что в федеральном министерстве больше видят и лучше все знают. Я должен сказать, что, к сожалению, существует много фактов коррупции из-за того, что эти надзорные органы сейчас находятся в федеральных структурах. Система требует изменения. Возможно, совсем коррупция не исчезнет, но в том, что масштабы ее уменьшатся и легче будет с ней бороться, у меня нет никаких сомнений.

В части суверенитета. Безусловно, есть особенности республик как национально-административных единиц. Мы не можем не считаться с вопросами сохранения языка, культуры и традиций нашего народа. И ради сохранения толерантности, межнационального и межконфессионального согласия мы имеем право на свои особенности, и нам необходимо решение ряда вопросов в правовом плане. Поэтому в настоящее время подготовлен новый проект Договора. Он прошел сейчас длинный путь согласования между федеральным центром и Татарстаном. И я надеюсь, что в этом году он получит силу федерального закона.

А.Островский: То есть Путин в принципе согласен на продолжение Договора?

М.Шаймиев: Мы уже прошли практически весь путь. Двусторонние переговоры идут.

А.Островский: Действительно, это уникальная ситуация не только в России, наверное. Вам, с одной стороны, удалось эти годы сохранять определенный суверенитет. С другой стороны, оставаться у власти, притом, что чувствуется явный вектор в сторону централизации, усиления вертикали власти, усиления центральной власти. Вы вошли в историю татарстанского народа как человек, во многом обеспечивший суверенитет. Но, с другой стороны, как Вы думаете, можно ли будет сохранить этот суверенитет в последующие годы?

М.Шаймиев: Знаете, что отрадно? Само время дает ответ на многие вопросы. Вот, например, в части собственности. В условиях нарождающихся рыночных отношений, благодаря тому пути, о котором я уже говорил, нам удалось правильно обращаться с собственностью в условиях высокой инфляции и ваучеризации. Эти проблемы были решены у нас цивилизованно.

Вы же знаете, суверенитет - это не только политическое понятие. Он же всегда подкрепляется экономикой. Решение основных экономических вопросов остается за нами, за исключением того, о чем я тоже говорил - учет старых месторождений и т.д. Но я думаю, что мы и по этой проблеме найдем решение. Мы работаем, занимаемся этим. В проекте Договора предусматриваются возможности внесения соответствующих предложений, постановка этих вопросов и их решение совместно с Правительством Российской Федерации. Но, одновременно, для нас принципиальным вопросом является незыблемость традиций и языка наших народов. Это для нас очень важно. В Татарстане два государственных языка - русский и татарский - равноценны. Я принципиально ставлю вопрос, что Президент Татарстана должен владеть двумя государственными языками. Государственные языки есть, и он должен ими владеть. Но, в то же время, если посмотреть российскую Конституцию, все граждане имеют одинаковое избирательное право. Выходит, любой человек независимо от знания того или другого государственного языка, может стать Президентом. Допустим, во главе республики стал русский человек, не знающий татарского языка. Хорошо, большинство населения прекрасно понимает его речь, за исключением тех, кто живет на селе и общается исключительно на татарском. Эти люди, а их немало, нюансов в высказываниях лидера не поймут. А если представить, хотя бы гипотетически, что Президентом Татарстана стал татарин, который совсем не знает русского языка? Его что, должна понимать только половина населения? Или повсюду ему надо будет возить с собою переводчика, чтобы общаться со своим же многонациональным народом? В данном случае, это не национальный вопрос. Если ты хочешь быть Президентом Татарстана, пожалуйста, выучи оба государственных языка…

Мне говорят, что это нарушение Конституции Российской Федерации. Я отвечаю, а если ты не знаешь, как разговаривать с половиной населения, то чьи права больше ущемляются? В республике живут почти два миллиона татар, и они хотят, чтобы с ними говорили на их родном языке. Разве они не имеют на это права? Если уж Конституцией закреплены два государственных языка, то Президент или Глава республики должен знать оба. Это нормально. И я на том стою. Президент может быть любой национальности, но оба государственных языка он знать обязан. Это только добавит ему уважения со стороны населения.

А.Островский: Вы думаете, Президент Путин это понимает?

М.Шаймиев: Он понимает. Я думаю, что мы находим формы. Понимание есть, и я думаю, что все эти проблемы найдут свое решение и приобретут силу федерального закона.

А.Островский: Вы думаете, возможно, что в 2008 году народ Татарстана не проголосует за Президента Российской Федерации, как это было в 1991 году?

М.Шаймиев: Я думаю, что такого не произойдет. Совсем другое время, другая экономическая и социальная обстановка, другие, несравнимо лучшие условия жизни. Понимаете, Татарстан - центр России. Нет, создание такой ситуации, о которой вы говорите, не в интересах людей ни вчера, ни сегодня, ни завтра.

Задумайтесь, для чего мы делаем политику, выстраиваем экономику, если не для людей? Какое мы имеем право вторгаться в их жизнь, да еще грозя катастрофическими последствиями? В конечном счете, это же нарушение их прав. А кто нам это разрешил? Вот тот нравственный постулат, который должен всегда возобладать. Тут иного не дано, тем более, начисто исключаются какие-то личные амбиции, кто бы это ни был.

Я вообще считаю, что руководителем Татарстана может быть только человек, придерживающийся центристских позиций. Очень важно не приводить к такому состоянию, когда может появиться даже малейшее напряжение в повседневной жизни. Вот я вижу, как возникает щепетильный вопрос, и как это людьми воспринимается. Национальное - это тончайший механизм, тончайший материал.

Вот простой вопрос. Я - татарин, человек, знающий татарскую культуру, язык, неплохо знающий. Я родился, учился и вырос в чисто татарской деревне. Русскому языку я научился в институте. Когда я поступал в институт, я не понимал ещё многие вещи. Знаете, какая была дискриминация? Проучившись в татарской школе, я должен был на русском языке сдавать экзамены. Я учился хорошо и благодаря этому поступил в институт по конкурсу. Летом мы, абитуриенты, сидели и переводили на русский язык наши учебники. Когда дело доходило до сочинения, мы писали, просто заучив текст наизусть. Что же теперь, мне затаить в сердце обиду на все русское, на всех русских?

Я - татарин. Татарская часть населения, учитывая, что в отношении нации за годы советской власти было немало разных ущемлений, считает, что теперь догонять надо, и многие этого от меня ожидают. Но я всегда должен смотреть на реакцию остальной части населения. Это же наши люди, Татарстан ведь тоже их родина. И я стараюсь всегда делать адекватные шаги. Я очень благодарен русскоязычному населению республики, которое понимает эти вопросы. Может быть из-за того, что я искренне поступаю всегда и всегда открыто об этом говорю. Люди понимают, что этими вопросами не заниматься нельзя. В данном случае, в интересах татарской национальности. Это меня радует. Одним указом я принял решение реставрировать собор и построить мечеть в Кремле. Иначе я поступить не мог.

К примеру, на днях я, наверное, приму документ. У нас, как и везде, как и в Москве, есть кладбища - татарские и русские. Старые кладбища оказались в центре города, и сейчас там уже практически не делают захоронений - мест нет. Я подумал, что нужно построить ещё два кладбища - мусульманское и христианское, оба в хороших доступных местах. И сделать это надо одновременно. Я уже дал задание, специалисты работают.

Я хочу, чтобы и дальше велась взвешенная центристская политика. Мелочей в национальном вопросе нет. Понимаете, на бытовом уровне любая недомолвка очень быстро распространяется. Люди общаются и обсуждают, а почему он принял такое решение, почему так поступил, а не иначе, почему так повел себя и т.д. Я не могу пожаловаться на негативное отношение людей к властям в Татарстане. Конечно, есть чем-то недовольные, есть жалобы, но нет озлобленных. Этим отношением нужно дорожить.

А.Островский: Но чтобы сохранить такой мир в Татарстане и эту степень центризма, о которой Вы говорите, как раз и должны, очевидно, быть определенные свобода и суверенитет.

М.Шаймиев: Абсолютно правильно. Не надо этого бояться. Это право на созидание, и я считаю, что это путь к прочности межнациональных и межконфессиональных отношений. Исходить нужно из такого понимания. Не суверенитет же ради суверенитета. Мы ведь не говорим о независимости.

Я убежден, что Россия может стать истинно демократической страной только как федеративное государство. А некоторые политики хотят столкнуть её на путь унитаризма, и тогда, если это произойдет, она демократическим государством не сможет быть. Путь России к демократии сложный, тернистый, но это путь федерализма. Почему? Потому что любые признаки унитаризма - это ущемление прав всех, кроме русской, национальностей в России. А если это напряжение остается, а государство в целом будет стремиться к демократии, то в условиях углубленной демократии оно может даже сыграть разрушительную роль. Когда появится возможность использовать и международное правовое поле, это напряжение может сработать детонатором. Поэтому, если мы хотим благополучия и нормального будущего, нам надо пройти непростой путь построения демократического федеративного государства и приобщения России к мировой цивилизации.

А.Островский: Как только начнется нажим, произойдет мгновенный выброс.

М.Шаймиев: Он может быть и не мгновенным. А вот когда усвоится больше уроков демократии, то напряжение в обществе, порожденное унитаризмом, может сработать в худшем виде. Многие сегодня говорят, что развитие экономики решает эти вопросы. А я всегда спрашиваю: в Квебеке тоже экономика решает эту проблему? Время от времени здесь возникает вопрос, проводить референдум или нет. Человек быстро осваивает хорошее и, когда у тебя есть крыша над головой и есть, что поесть, другие ценности выходят на первый план. С этим нужно считаться.

А.Островский: Это то, что как раз понимал Борис Николаевич, и не очень ясно пока, понимает ли это Президент Путин.

М.Шаймиев: Я убежден, что Путин понимает.

А.Островский: Чтобы не допустить здесь ещё одну Чечню...

М.Шаймиев: Не надо таких крайностей, мы ушли от этого. Он все понимает, и ему надо отдать должное, он многое смог сделать за этот период времени. Путина не надо воспринимать как застывшего в принципах политика. У Путина есть потенциал, и он реализуется довольно-таки серьёзно. Но ему выпало время такое. Ведь на Путина очень сильно давят международные дела. Мир постоянно меняется. Понимаете, то, что Россия возрождается, снова становится сильной, не всем нравится. И всегда не нравилось, а теперь этот фактор начинает играть свою роль. И сопровождается этот фактор рычагами воздействия на страну в целом. Мы это сами видим: Татарстан постоянно посещают различные международные организации.

А.Островский: Я знаю, что в октябре Вы едете в Лондон.

М.Шаймиев: Да, мы хотим по-настоящему, широко и масштабно представить республику. Великобритания - это развитое государство. Я считаю, что у нас сотрудничество во всех областях могло бы быть большим, чем сегодня. Мы уже имеем немалый опыт внешнеэкономических и культурных связей со многими странами мира, а также со многими отдельными регионами государств. Но в Великобритании мы ещё недостаточно представлены, а потенциал республики нам позволяет это сделать в полной мере. У нас сейчас финансовая система окрепла, банковская система стала одной из самых сильных в России.

А.Островский: Как и было сказано в Вашем присутствии, Татарстан - это международно признаваемый субъект.

М. Шаймиев: Тем более, что в Казани в 2007 году пройдет годовое собрание Европейского Банка Реконструкции и Развития (ЕБРР).

А.Островский: Большое спасибо Вам за очень интересную беседу.